Капельки пота стекали с висков монаха. "Неужели придется, ответить? Ведь тогда все пропадет!" Сзади захлопнулась дверь, и его оставили в покое... Ненадолго. Через несколько минут весь монастырь знал, что брат Батист колдует в своей келье. "Сжечь его! Сжечь!" - доносилось со двора. Крики усиливались, топот десятков ног, уже на лестнице, вот уже перед дверью. Его не вывели - его выволокли. "Сжечь! Сжечь!". Костер соорудили довольно быстро, слишком много жизней унесла чума, и слишком велик был страх потерять свою жизнь, в таких условиях толпа готова уничтожить все, что имеет хоть самый отдаленный намек на причину бедствий. Но даже в этих условиях.
Монах не переставал шептать невнятные и непонятные остальным слова. Он плел узор. Он запомнил мантру наизусть, и теперь продолжал по памяти. Пламя уже лизало его ноги, вот оно у колен. "Неимоверно больно" - последняя мысль Монаха, а потом ничего. "Уже умер ?". И вдруг луч света - через него, просветы полян и лугов...